Сейчас невозможно сказать точно, когда человечество осознало свою абсолютную зависимость от колебательных процессов, происходящих внутри и вне организма. Но то, что это произошло задолго до появления математики, астрономии и медицины не вызывает сомнения. Никто никогда не оспаривал и не отрицал влияния внешних ритмических воздействий на человека. Никто и никогда не предавал анафеме размышления о внутренних часах живого организма. И, несмотря на столь благоприятную среду для изучения, цивилизация не далеко продвинулась в своем понимании цикличности физических, и как следствие биологических процессов. Это подозрительное хладнокровие невозможно объяснить в свете глобальности циклических процессов. Но, как оказалось, на то были веские причины.

Исследователей, которые посвятили себя изучению цикличности можно пересчитать по пальцам. Их даже меньше чем ученых потративших свою жизнь на решение проблем выживания пальм в арктических широтах. Труды по биоритмологии скудны, не последовательны и очень редки. Они, в большинстве своем, ограничиваются локальными экспериментами над отдельными органами и системами человека. Выводы, сделанные в результате этих работ зачастую противоречивы и расплывчаты. Отсюда недоверие далеких от науки людей и скептический настрой ученых по отношению к практической стороне биоритмологии. Несмотря на это, практически каждое мало-мальски значимое исследование в любой области наук в контексте своего описания так или иначе ссылается на «естественность ритмических колебаний активности» в изучаемых системах.

Ритм и функция – вот краеугольный камень, о который разбиваются все теории биоритмов. Из этого потока живой выбирается только одна теория, теория циркадных биоритмов. Наукой определен и орган, отвечающий за цикличность функций в пределах суточных периодов – гипоталамус. Циркадные биоритмы апеллируют к непоколебимым основам жизнедеятельности, смене дня и ночи, и всем изменениям, связанным с этой цикличностью. Но что лежит в основе? И почему нас окутывают сети ритмов, подчиняя себе душу и тело?